21.11.2013 Part 2.

Мне попалось кафе, Bar Al Campanile – и тут со мной случилась ерунда, иногда мне свойственная: я стал решать, стоит мне взять панино (бутерброд) навынос – ведь тогда он стоит четыре пятьдесят – или же шиковать, съесть внутри заведения – уплатив шесть евро. Сам с собою аргументировал: общественный туалет обошёлся бы в полтора евро, а тут я на эту разницу как раз поссу – так то на то и выйдет.

Это идиотия: в общем бюджете поездки полтора евро – что-то мизерное, не стоящее и секунды рассуждений. Но на меня находит такое – изредка, и тогда я думаю, что это голос еврейской крови, которую в себе подозреваю в неведомой пропорции.


 



Перекусил, разумеется, в баре, выпил капучино – всё по правилам, до полудня пить именно этот кофейный взвар – кошерно. Перед уходом поссал в туалете гораздо роскошнее публичного. От бара до ангела на стене Палаццо Соранцо – минуты три, и я решил сделать ещё несколько снимков: в прошлом году пользовался при этом мыльницней, а теперь у меня камера получше. Легенду о появлении этого рельефа я уже вешал, чтоб не искать – повторяю здесь:

 В 1552 году в Палаццо Соранцо жил юрист, разбогатевший на обмане простых горожан. При этом он считал себя набожным человеком, постоянно ходил в церковь, приглашал к себе на ужин и беседу священников. Однажды его гостем стал капуцин Matteo da Bascio. Хозяин рассказал монаху, что все работы в доме для него выполняет специально обученная обезьяна.

Отец Маттео захотел увидеть странного помощника и, когда животинка появилась в комнате, капуцин сразу же узнал в ней чёрта. Монах стал расспрашивать дьявола, и тот рассказал, что он здесь для того, чтоб унести душу грешника в ад – оснований для этого много, но хозяин дома каждый вечер молится Святой Деве, и пока он это делает, забрать его чёрт не может. Вот так и живёт здесь, работает по хозяйству, дожидаясь вечера, когда грешник забудет помолиться.  

Отец Маттео приказал дьяволу уйти, но тот отказывался. Наконец, всё же согласился – но с условием: навредит дому, что-нибудь здесь сломает, разрушит. Монаху пришлось уступить, он позволил черту на пути из дома пробить стену – дыра должна была напоминать всем о том, что дьявол был здесь. После монах стал укорять грешника, для наглядности сжал в кулаке салфетку – и оттуда заструилась кровь, напоминая юристу о его злодействах. Хозяин банкета каялся – и выразил опасение, что чёрт в ту же дыру и вернётся, злой и уже не такой терпеливый.

Отец Маттео рассказал ему, что нужно делать, и юрист заказал фреску с Бородицей и Младенцем как раз на той части стены, где зиял выход, а ниже – статую ангела, святые образы закрыли дьяволу обратный путь.

По дороге увидел граффито с ангелом – гермафродитом.

 

Палаццо Соранцо. Моя квартирная хозяйка тоже из этой семьи, известной с раннего Средневековья.

 





Рядом есть два интересных отеля, один так и называется – All Angelo, в 1920 –х им владел некий покровитель богемы, при нём постоянно кормились инноваторы, открывшие Новый Художественный Фронт - более прочих в этой компании известен Ренато Гуттузо. В ресторане (этой недорогой и доступной сейчас многим) гостиницы на стенах – картины и рисунки Брака, Миро, Матисса и т.п. На своей гондоле туда прибывала Пегги Гуггенхайм. Пишут, что очень часто.

 

Donà Palace Hotel – шагах в двадцати, принадлежит сейчас тем же хозяевам, что и «Отель у ангела». Я увидел сквозь стеклянную дверь кресла в прихожей и сад у канала, зашёл, попросил разрешения сфотографировать и холл, и giardinetto.

 

В следующий приезд хочу в садике том посидеть, выпить кофе или пива. Помимо ангела-гермафродита в районе есть ещё одна новость – витрина с карнавальными нарядами, непохожая на все прочие. Это что-то клубное, прежде я такого в Венеции не видел – жизнь здесь по вечерам тихая, клубов всего два-три: Венеция как-то…не про это.

 

К витрине подошла английская пара, обоим чуть за тридцать, он стал снимать картинку – объективом, лучше моего – «толстым», 2.8. Она смотрела. Мы разговорились, я сказал, что уже вторую неделю здесь, они – что всего на 4 часа в Венеции оказались. - Стоит ли ехать на Мурано? - Надо же – значит, их уже с утра зазывали таксисты. Мероприятие это не противное, никто туристов принуждать к покупкам стекла не станет, но займёт оно минимум пару часов. - Нет, - говорю. – Вряд ли. Смотрите всё самое главное, из первой десятки. – Но тут же рассказал им историю про «обезьянку», пара спросила – А где это? – Я посмотрел на его камеру и сказал: - Я вас отведу, это всего в паре минут отсюда. – И повёл.

У парня был Nikon. Окажись он владельцем «сапога» - я завёл бы их в тупик, в лабиринт, и бросил бы там, разумеется. На пути от необычной витрины снял крайне привычный вид – в противовес.

 

Пошёл обратно, увидел вот такое наддверное сооружение. Знаю пару любителей, фотографии таких штук собирающих, сам же имею к ним малый интерес: в большинстве своём это стилизация под старину.

 

Справа по моему пути – греческая церковь с наклонной колокольней, в центре снимка левой стороны – Славянская скуола, расписанная Карпаччо.

 

Район здесь начинается уже такой, для местных, в канале стоит трудовая баржа, товар в магазинах– дешевле.

 


Выхожу на Campo Bandiera e Moro, церковь San Giovanni in Bragora – прямо. Площадь назвали в честь братьев Бандьера, венецианских морпехов на службе в австрийском флоте, проникшимися идеей освобождения и объединения Италии и расстрелянных в 1844 году – вместе с Доменико Моро.

 

В сцене расстрела Бандиера совсем не похож на морпеха – да и на казнимого тоже, этакий жуир, складывающий буримэ для гризеток.

 

Церковь построили в начале 8 века, но с тех пор перестраивали не раз, очень основательно – в 1475 году. Главные мощи – San Giovanni Elemosinario, Св. Иоанна Милостивого, привезли в Венецию с Востока в 1249-ом, про то есть предание: корабль с кадавром остановился на уровне нынешней церкви и не двигался дальше. Мощи были предназначены для другого храма, в честь этого святого и названного – он до сих пор стоит у Риальто – и было решено нести их туда сушей.

Однако иссохшее тело святого стало неподъёмно тяжёлым, сдвинуть с места его смог лишь приходской священник, piovan. Нести мощи поручили ему, он сделал несколько шагов в сторону Риальто – и тут начался потоп. Свита скрылась в местной церкви (San Giovanni in Bragora): святой беспрепятственно позволил себя туда отнести. Но после – всё, никто ни на метр не мог передвинуть останки. Так и остались мощи там – наутро самостоятельно перебравшись с главного алтаря в боковой, где и лежат до сих пор.

 

Не знаю, случайно ли созвучие piovan и piove. Дождь на итальянском – пьоджа, дети кричат:– Пьове, пьове (дождь идёт)! – и тянут свои пригожие ебальца к каплям из-под крыши вапоретто или другого навеса, я не раз это видел и слышал. Я приходил к этой церкви и прежде – но она всякий раз была заперта. Однако, сегодня большой праздник, открыты все храмы. Так и есть – я вошёл.

Когда познакомился со смотрителем, узнал, почему не мог попасть сюда прежде. Я не обращал вниманию на записку – пожухшую, с размытым текстом – сообщающую, что открыт другой вход, с Campiello del Piovan. Вход этой прямой, дверь – сквозь стену, а с площади внутрь храма идёшь через тамбур, и в этом закутке в тихие часы кто-то уже не раз ссал. Чтоб срам не повторялся, смотритель и держит главный проход запертым.

На главном алтаре картина, которую я, если б составлял свой Топ 10 венецианской живописи, в ту десятку б включил – «Крещние Христа» Cima da Conegliano. В основном, ради неё я сюда и шёл.

 





Вокруг – много всего, от совсем средневекового – до мраморного бюста Вивальди (композитора тут крестили), установленного в прошлом году.

 

Работа мастерской Jacobello del Fiore, первая половина 15 века
.  

Триптих Бартоломео Виварини. Я работу всей этой семьи люблю - они остались архаичными, не прониклись веяньями, и это неплохо, такое - нужно.




 

Вот такие рельефы – довольно массового производства, есть большие их собрания.

 



Много православных икон.

 

Реликварий с пальцем Иоанна Крестителя. Смотрим на верхнюю надпись – на каком языке.

 

А это – зуб.

 

Смотритель – очень любезный. Когда я снимал эти фигуры, и света совсем не хватало, он предложил включить вспышку – это ж не картины, что им будет?

 

Подарил мне книжку про (в основном) православных святых, я рассказал ему про Куйбышевское чудо с иконой Святого Николая, хрущевских времён, смотритель сказал – ну, это понятно, так и должно быть. На пути к выходу я увидел на колонне призыв подарить экзотическим детям свою улыбку.